Ресторан «У конца вселенной» - Страница 10

Ветер безутешно завывал в развалинах заброшенных городов. На крышах покосившихся высоких башен обитали колонии крупных тощих и зловонных птиц — вот и все, что осталось от цивилизованного мира.

А посреди обширного серого пустыря на окраине крупнейшего покинутого города стояло похожее на прыщ одинокое здание. Оно-то и завоевало этому миру печальную славу средоточия зла всей Галактики.

Снаружи это сооружение казалось ничем не примечательным стальным куполом тридцати футов в поперечнике, изнутри же оно было столь ужасно, что разум человеческий отказывался осознать этот кошмар.

Ярдах в ста от купола находилось нечто вроде посадочной площадки. На ней там и сям были разбросаны корпуса двух-трех десятков неловко приземлившихся зданий. Над этими зданиями витал некий разум, и разум этот чего-то ждал. Он обратил свое внимание на небо, и вскоре там появилась точка, окруженная кольцом точек поменьше. Центральная точка оказалась левой башней издательства «Путеводителя», вошедшей в стратосферу планеты Б Лягушачьей звезды.

Руста встал, убрал в сумку полотенце и сказал:

— Библброкс, настало время выполнить работу, ради которой я здесь. Дом скоро совершит посадку. Так вот — через дверь не выходите! Выйдете через окно. Желаю удачи.

С этими словами Руста вышел через дверь, исчезнув из жизни Зафода столь же таинственно, сколь в ней появился.

Через две минуты здание с треском приземлилось среди других развалин. Корабли сопровождения отключили силовые лучи и взмыли вверх: на планету Б садились лишь жертвы, обреченные на встречу с Тотальным Вихрем.

Придя в себя, Зафод огляделся и увидел, что дверь кабинета болтается на одной петле. Окно же по чудесному стечению обстоятельств осталось целым. С минуту он колебался, затем с помощью Марвина открыл окно и глянул вниз. Дом кренился вбок под углом сорок пять градусов, но при мысли о спуске с пятнадцатого этажа у Зафода замерло сердце.

Собравшись с духом, Библброкс начал спуск по наклонной стене. Марвин следовал за ним. На полпути они остановились передохнуть. Крупная костлявая птица села на подоконник в двух шагах от Зафода. Голова птицы была плоской, клюв слабовыраженным, под крыльями виднелись рудиментарные конечности, похожие на руки. Птица мрачно взглянула на Зафода и щелкнула клювом.

— Пшла вон, — буркнул Зафод.

— Хорошо, — пробормотала птица и канула в клубы пыли.

Зафод озадаченно проводил ее глазами.

— Бедные птички, — сказал глубокий звучный голос ему на ухо. — Трагическое прошлое. Ужасная судьба.

Зафод посмотрел вокруг. Никого.

— Хотите, я расскажу вам о них? — спросил голос.

— Кто вы? Где вы?

— Меня зовут Гарграварр. Я — хранитель Тотального Вихря.

— А почему вас не видно?

— Вам будет легче спускаться, если вы передвинетесь на два ярда влево.

Зафод повернул голову и увидел ряд коротких горизонтальных канавок в стене, идущих до самого низа. Он осторожно переместился влево.

— Надеюсь на скорую встречу внизу, — сказал голос и смолк.

— Марвин, — обратился Зафод к роботу, который держался рядом. — Здесь… кто-нибудь… говорил со мной?

— Да, — сухо ответил Марвин.

Через несколько минут они были на земле.

— А вот и вы, — сказал голос. — Извините, что покинул вас так поспешно. Дело в том, что я боюсь высоты.

Зафод внимательно огляделся — не пропустил ли он какого-нибудь предмета, могущего быть источником голоса. Но увидел лишь пыль, груды камней да развалины.

— Эй, почему вас не видно? Где вы прячетесь?

— Я-то здесь, — отозвался голос. — Мое тело тоже собиралось прийти, но дела задержали. Вечно у него какие-то дела… Значит, вам предстоит побывать в Тотальном Вихре?

— О, я не тороплюсь. Я, пожалуй, сначала поброжу вокруг, осмотрю окрестности.

— Нет-нет, — запротестовал Гарграварр. — Вихрь готов вас принять, вам пора. Следуйте за мной.

— Каким это образом, интересно знать? — спросил Зафод.

— Я буду напевать, а вы идите на голос.

Глава 10

Как уже было отмечено выше, Вселенная огромна, и это ее свойство чрезвычайно действует на нервы, вследствие чего большинство людей, храня свой душевный покой, предпочитают не помнить о ее масштабах.

Многие охотно перебрались бы в обиталище поменьше, скроенное по их собственному вкусу. Собственно, очень многие жители Вселенной осуществляют это желание на практике.

Например, в некоей складке Восточного Галактического Рукава расположена крупная планета-лес Огларун, все «разумное» население которой испокон веку ютится в дикой тесноте на одном-единственном, довольно небольшом ореховом дереве. На его ветвях они рождаются, живут, влюбляются, вырезают на коре крохотные спекулятивные заявления о смысле жизни, тщете смерти и важности планирования семьи, порой ведут чрезвычайно мелкие войны… и в конце концов умирают, привязанные к труднодоступным ветвям на верхушке дерева.

Строго говоря, дерево покидают лишь те огларунцы, которых скидывают оттуда за гнусное преступление — размышления о возможности жизни на других деревьях (при условии, что неверен общепринятый взгляд на другие деревья как на галлюцинации, возникающие из-за злоупотребления оглаорехами).

Какими бы несообразными ни казались эти обычаи, в Галактике не найдется ни одной формы жизни, которая не грешила бы чем-то подобным (вся разница в степени). Вот почему Тотальный Вихрь так ужасен.

Когда вас помещают в Вихрь, перед вашими глазами на один-единственный миг предстает во всей своей целостности невообразимая бесконечность мира всего сущего, и где-то в ней мигает крохотный-крохотный огонек, микроскопическая точка на поверхности микроскопической точки, обозначающая ваше местоположение.